Стихи на тему: стихи про закат

С утра до заката,
Всю ночь до утра
В снегу большевичит
Мурманский край.

Немного южнее
Суровой страны
Бока Ярославля
От крови красны.

А дальше к востоку
Встречает рассвет
Верблюжьей спиною
Уральский хребет.

Эльбрус на Кавказе
Навстречу весне
Грузинскую песню
Мурлычет во сне.

Земля под прицелом,
Под пальцем курок:
Житомир — на Запад,
Ейск — на Восток…

Шумит над Китаем
Косая гроза,
Я вижу сквозь жерла
Косые глаза.

Я вижу, я вижу:
По желтой стране
Китайский Котовский
Летит на коне.

Котовский к Шанхаю
Летит и летит,
Простреленным сердцем
Стучит и стучит.

Друзья! Собирайтесь,
Открыты пути.
Веселая песня,
Смертельный мотив!

Шумит над Китаем
Косая гроза,
Я вижу сквозь жерла
Косые глаза…

Но ость еще Запад
За нитью границ,
Там выцвели вспышки
Походных зарниц.

Там пулями грозы
Еще не шумят,
Народные бунты
Под Краковом спят.

Но только лишь мертвый
Трубач заиграл —
Котовский на Запад
Коня оседлал.

Вельможная Польша
Не сдержит напор,
Стоит на коленях,
Варшавский собор.

Шумит над Парижем
Потоком камней
Последняя паперть
Взметенных церквей.

Земля не устанет
Знамена носить…
Веселая песня,
Военная прыть!

Простреленным сердцем
Котовский стучит,
И песня с Востока
На Запад летит.

Позови меня, брат, позови меня, ласковый брат,
Мы пойдем по дороге туда, где пылает закат,
Где лини и язи при поддержке язей и линей,
Выясняют, какой из князей и который длинней.

Подожди меня, брат, подожди меня, ты терпелив.
Там, должно быть, отлив, а быть может, и вовсе прилив,
Там качаются сосны в сережках тягучей смолы,
Под нежаркое солнце весь день подставляя стволы.

Приведи меня, брат, приведи меня, ибо туда
В одиночку не ходит ни ветер, ни снег, ни вода.
Даже реки, которые были знакомы едва,
Прибывают туда, заплетаясь, как два рукава.

Так что смело шагай, предъявляй меня как аусвайс,
И ныряй в этот вальс, ты ведь понял, что всё это вальс.
На песочный паркет, на сосновый кудрявый шиньон
То язи, то лини серебристой сорят чешуей.

А закат всё пылает, пылает, никак не сгорит.
Не гони меня, брат, не гони, я впишусь в этот ритм,
В этот круг. В этом кружеве всё невпопад в голове —
То язей, то правей, то ли нет — то линей, то левей.

И прилив переходит в отлив или наоборот,
И танцуют жуки среди мшистых лохматых бород,
И Каспийское море в условно укромной тиши
Торопливо впадает в раскрытую волжскую ширь.

И пылает закат, а потом догорает закат,
Не кончается вальс, но кончается сила в руках,
Потускневшая, но дорогая еще чешуя
Возвращается, тихо вращаясь, на круги своя.

Пристрели меня, брат, пристрели, ты же дружишь с ружьем,
Потому что отсюда никто не уходит вдвоем,
Ни линя, ни язя. В одиночку уходят, скользя.
И подолгу молчат. Потому что об этом нельзя.

Речки на закате красноречье,
прямодушие дорожки лунной —
всё тебе подсказка, человече:
думай!
Чистая страница первопутка,
мартовского снега мрамор белый —
всё тебе, мечтателю, побудка:
делай!

Далеко остались джунгли, пальмы, храмы,
Город-сад, зеленая река.
Вечером, примчав с Цейлона прямо,
Встретил я в Мадрасе земляка.

И земляк — натура боевая,
И беседа зыбилась легко —
Мне сказал:
— Поедем к нам в Бхилаи,—
Это ведь совсем недалеко.

Все равно лететь вам до Нагпура,
Ну, а там с прохладцей, поутру,
Поездом — по холмикам по бурым,
И машиной — там подъем не крут.

Жизнь у нас в Бхилаи неплохая…
Право же, поехали б со мной…

— Мне же нужно в Дели, не в Бхилаи,
Я простился с южной стороной.

Был закат тропически прекрасен,
Думал я: «Просторы полюбя,
Мы уже встречаемся в Мадрасе,
По делам, как дома у себя».

Золотой закат покрылся чернью,
Вдруг и я поймал себя на том,
Что зашел в «Амбассадор» вечерний,
Как в давно уже знакомый дом.

Сказок край по-бытовому ожил,
Вплоть до звезд, до трепета травы,
Путь к нему по воздуху уложен
В шесть часов от Дели до Москвы.

Но сердец еще короче трасса,
Как стихи, приносим мы с собой
В пряный дух весеннего Мадраса
Запах рощ, что над Москвой-рекой!

Снегопад на закате, на розово-сером,
Как речная вода.
И строка упивается тихим размером,
не спеша никуда.

Так бывает — посмотришь на небо, на ветки
за оконным стеклом,
на закат, на фонарь — и почувствует этакий
переход, перелом.

Словно в битве какой-то небесной, за тридевять
Облаков — наступил перепад, перевес,
Словно кто-то меня перестал ненавидеть
И простил наконец.

Примирение, розовый свет снегопада,
Мостовая, река…
Успокойся, душа моя. Плакать не надо.
Все возможно еще, нас потерпят пока.

На окошке на фоне заката
дрянь какая-то желтым цвела.
В общежитии жиркомбината
некто Н., кроме прочих, жила.

В полулегком подпитьи являясь,
я ей всякие розы дарил.
Раздеваясь, но не разуваясь,
несмешно о смешном говорил.

Трепетала надменная бровка,
матерок с алой губки слетал.
Говорить мне об этом неловко,
но я точно стихи ей читал.

Я читал ей о жизни поэта,
четко к смерти поэта клоня.
И за это, за это, за это, за это
эта Н. целовала меня.

Целовала меня и любила,
разливала по кружкам вино.
О печальном смешно говорила.
Михалкова ценила кино.

Выходил я один на дорогу,
чуть шатаясь, мотор тормозил.
Мимо кладбища, цирка, острога,
вез меня молчаливый дебил.

И грустил я, спросив сигарету,
что, какая б любовь ни была,
я однажды сюда не приеду.
А она меня очень ждала.

Мы встречались с тобой на закате.
Ты веслом рассекала залив.
Я любил твое белое платье,
Утонченность мечты разлюбив.

Были странны безмолвные встречи.
Впереди — на песчаной косе
Загорались вечерние свечи.
Кто-то думал о бледной красе.

Приближений, сближений, сгораний —
Не приемлет лазурная тишь…
Мы встречались в вечернем тумане,
Где у берега рябь и камыш.

Ни тоски, ни любви, ни обиды,
Всё померкло, прошло, отошло..
Белый стан, голоса панихиды
И твое золотое весло.