Стихи на тему: стихи про молодость

Вот судьи выстроились в ряд,
Полгоризонта заслоня.
И гневом их глаза горят,
А все слова летят в меня:

«Юнец, не бривший бороды,
Щенок, не помнящий добра,
Ответь нам: правда ли, что ты
Был с женщиной в лесу вчера?..»

Я судьям отвечаю: «Да!
Я многое в лесу нашел,
Мальчишкою я шел туда,
Оттуда я мужчиной шел!..»

Вновь судьи выстроились в ряд,
Полгоризонта заслоня.
И гневом их глаза горят,
А все слова летят в меня:

«Забыв о седине своей
И прежние забыв грехи,
Шел с женщиною ты и ей
Шептал любовные стихи?..»

«Да!— отвечаю судьям я.—
Шел с женщиной. Шептал слова.
И верил, что судьба моя
Светла, пока любовь жива!..»

А судьи грозно хмурят взгляд,
И снова требуют они:
«Нам непонятно,— говорят,—
Нам непонятно. Объясни…»

Я говорю им: «Есть любовь,
И, ощутив ее венец,
Взрослеет запросто юнец,
А старец молодеет вновь.

Становится певцом немой,
Становится певец немым.
Любовь — всегдашний спутник мой.
Я буду вечно молодым!»

Ах, что ни говори, а молодость прошла…
Еще я женщинам привычно улыбаюсь,
Еще лоснюсь пером могучего крыла,
Чего-то жду еще — а в сердце хаос, хаос!

Еще хочу дышать, и слушать, и смотреть;
Еще могу шагнуть на радости, на муки,
Но знаю: впереди, средь океана скуки,
Одно лишь замечательное: смерть.

О молодости мы скорбим,
О молодости уходящей,
По вечерам усталым, злым
Жизнь старой называем клячей.

Не скрыть седеющую прядь
И на лице ночные тени,
Как изморозь октября,
Как первый желтый лист осенний.

И с горечью такой заметишь.
Что не к вершине перевал,
И на улыбку не ответишь
Той, что любимой называл…

А молодость — она рядком,
И не почуешь, как подхватит,
И, молодостью влеком,
Вдруг позабудешь о закате.

Узлом веселым — кутерьма,
И синь осенняя — синицей.
Не этажи, а терема,
Не вывески, а зарницы.

Старье на слом. И над плечом
Склоняется заботой бойкой,
Стеклом и жарким кирпичом
Цветущая на солнце стройка.

Старье на слом. И на порог
Шагает век таким разгулом,
Как будто б не было дорог
Томительных и плеч сутулых.

Пусть мутной старческой слезой
Лист падает на грудь земную,—
Румянцем яблок, щек и зорь
Мир полыхает и волнует!

Я ветру — нараспашку грудь.
Лаская рыжего задиру,
Легко и радостно взглянуть
В глаза прохожему и миру.

Над городом гуляка-дым
Качает головой пропащей:
Он был у горна молодым…
…О молодости мы скорбим,
О молодости уходящей.

Не тлеть, а трепетать огнем,
Чтоб к солнцу — силы нашей ярость.
И молодостью назовем
Кипучую такую старость.

Пусть мутной старческой слезой
Лист падает на грудь земную,—
Румянцем яблок, щек и зорь
Мир полыхает и волнует.

Не говори, что молодость сгубила
Ты, ревностью истерзана моей;
Не говори!.. близка моя могила,
А ты цветка весеннего свежей!

Тот день, когда меня ты полюбила
И от меня услышала: люблю, —
Не проклинай! близка моя могила,
Поправлю все, все смертью искуплю!

Не говори, что дни твои унылы,
Тюремщиком больного не зови:
Передо мной — холодный мрак могилы,
Перед тобой — объятия любви!

Я знаю: ты другого полюбила,
Щадить и ждать наскучило тебе…
О, погоди! близка моя могила —
Начатое и кончить дай судьбе!..»

Забота у нас простая,
Забота наша такая:
Жила бы страна родная,
И нету других забот!

И снег, и ветер,
И звёзд ночной полёт..
Меня мое сердце
В тревожную даль зовёт.

Пускай нам с тобой обоим
Беда грозит за бедою,
Но дружба моя с тобою
Лишь вместе со мной умрёт.

Пока я ходить умею,
Пока глядеть я умею,
Пока я дышать умею,
Я буду идти вперёд!

И так же, как в жизни каждый,
Любовь ты встретишь однажды,-
С тобою, как ты, отважно
Сквозь бури она пройдёт.

Не думай, что всё пропели,
Что бури все отгремели.
Готовься к великой цели,
А слава тебя найдёт!

И снег, и ветер,
И звёзд ночной полёт..
Меня мое сердце
В тревожную даль зовёт.

Ну что ж! Простимся. Так и быть.
Минута на пути.
Я не умел тебя любить,
Веселая,- прости!

Пора быть суше и умней…
Я терпелив и скуп
И той, кто всех подруг нежней,
Не дам ни рук, ни губ.

За что ж мы чокнемся с тобой?
За прошлые года?
Раскрой рояль, вздохни и пой,
Как пела мне тогда.

Я в жарких пальцах скрыл лицо,
Я волю дал слезам
И слышу — катится кольцо,
Звеня, к твоим ногам.

Припомним все! Семнадцать лет.
В руках — в сафьяне — Блок.
В кудрях у яблонь лунный свет,
Озерный ветерок.

Любовь, экзамены, апрель
И наш последний бал,
Где в вальсе плыл, кружа метель,
Белоколонный зал.

Припомним взморье, дюны, бор,
Невы свинцовый скат,
Университетский коридор,
Куда упал закат.

Здесь юность кончилась, и вот
Ударила война.
Мир вовлечен в водоворот,
Вскипающий до дна.

В грозе и буре рухнул век,
Насилья ночь кляня.
Родился новый человек
Из пепла и огня.

Ты в эти дни была сестрой,
С косынкой до бровей,
И ты склонялась надо мной,
Быть может, всех родней.

А в Октябре на братский зов,
Накинув мой бушлат,
Ты шла с отрядом моряков
В голодный Петроград.

И там, у Зимнего дворца,
Сквозь пушек торжество,
Я не видал еще лица
Прекрасней твоего!

Я отдаю рукам твоим
Штурвал простого дня.
Простимся, милая! С другим
Не позабудь меня.

Во имя правды до конца,
На вечные века
Вошли, как жизнь, как свет, в сердца
Слова с броневика.

В судьбу вплелась отныне нить
Сурового пути.
Мне не тебя, а жизнь любить!
Ты, легкая, прости…

Вылетишь утром на воз-дух,
Ветром целуя жен-щин,-
Смех, как ядреный жем-чуг,
Прыгает в зубы, в ноз-дри…

Что бы это тако-е?
Кажется, нет причи-ны:
Небо прилизано чинно,
Море тоже в покое.

Слил аккуратно лужи
Дождик позавчерашний;
Девять часов на башне —
Гусеницы на службу;

А у меня в подъязычьи
Что-то сыплет горохом,
Так что легкие зычно
Лаем взрываются в хохот…

Слушай, брось, да полно!
Но ни черта не сделать:
Смех золотой, спелый,
Сытный такой да полный.

Сколько смешного на свете:
Вот, например, «капуста»…
Надо подумать о грустном,
Только чего бы наметить?

Могут пробраться в погреб
Завтра чумные крысы.
Я тоже буду лысым.
Некогда сгибли обры…

Где-то в Норвегии флагман…
И вдруг опять: «капуста»!
Чертовщина! Как вкусно
Так грохотать диафрагмой!

Смех золотого разли-ва,
Пенистый, отлич-ный.
Тсс… брось: ну разве прилично
Этаким быть счастливым?

Так жизнь протекает светло, горячо,
Струей остывающего олова,
Так полночь кладет на мое плечо
Суровую свою голову.

Прощай, моя юность! Ты ныла во мне
Безвыходно и нетерпеливо
О ветре степей, о полярном огне
Берингова пролива.

Ты так обнимаешь, ты так бередишь
Романтикой, морем, пассатами,
Что я замираю и слышу в груди,
Как рвутся и кружатся атомы.

И спать невозможно, и жизнь велика,
И стены живут по-особому,
И если опять тебе потакать,
То все потеряю, что собрано.

Ты кинешь меня напролом, наугад,-
Я знаю тебя, длинноглазую —
И я поднимусь, чернобров и горбат,
Как горы срединной Азии.

На бой, на расправу, на путь, в ночлег
Под звездными покрывалами.
И ты переметишь мой бешеный бег
Сводчатыми вокзалами,

И залами снов, и шипением пуль,
И парусным ветром тропиков,
Но смуглой рукой ты ухватишь руль
Конструкции, ритма, строфики.

И я ошалею и буду писать,
Безвыходно, нетерпеливо,
Как пишут по небу теперь паруса
Серебряного залива.

Если б молодость знала и старость могла —
Но не знает, не может; унынье и мгла,
Ибо знать — означает не мочь в переводе.
Я и сам ещё что-то могу потому,
Что не знаю всего о себе, о народе
И свою неуместность нескоро пойму.

Невозможно по карте представить маршрут,
Где направо затопчут, налево сожрут.
Можно только в пути затвердить этот навык
Приниканья к земле, выжиданья, броска,
Перебежек, подмен, соглашений, поправок, —
То есть Господи Боже, какая тоска!

Привыкай же, душа, усыхать по краям,
Чтобы этой ценой выбираться из ям,
не желать, не жалеть, не бояться ни слова,
ни ножа; зарастая коростой брони,
привыкай отвыкать от любой и любого
И бежать, если только привыкнут они.

О сужайся, сожмись, забывая слова,
Предавая надежды, сдавая права,
Усыхай и твердей, ибо наша задача —
не считая ни дыр, ни заплат на плаще,
не любя, не зовя, не жалея, не плача,
Под конец научиться не быть вообще.

Жаль мне тех, чья молодость попала
На эпоху перемен.
Место раскаленного металла
Заступает полимер.

Дружба мне не кажется опорой.
В мире все просторней, все тесней.
Хуже нет во всем совпасть с эпохой:
Можно сдохнуть вместе с ней.

В теплый желтый день брожу по парку
Октября двадцатого числа.
То ли жизнь моя пошла насмарку,
То ли просто молодость прошла.

Жаль, что я случился в этом месте
На исходе славных лет.
Жаль, что мы теперь стареем вместе:
Резонанс такой, что мочи нет.

Так пишу стихом нерасторопным,
Горько-едким, как осенний дым,
Слуцкого хореем пятистопным,
На одну стопу хромым.

Жалко бесполезного запала
И осеннего тепла.
Жаль мне тех, чья Родина пропала.
Жаль мне тех, чья молодость прошла.

1998

Вдаль несётся река беспокойная,
Вышел месяц, волны серебрит…
И снова вместе с тобой
Над серебристой рекой
Мы будем до утра бродить.

Я знаю: юность, мой милый,
С той поры наступила,
Как улыбку я встретила твою.
Любовью первой, долгожданной,
Ласковый, мой желанный,
Я тебя люблю.

Юность к людям приходит по-разному.
Иногда она встречает нас
С весенним первым ручьём,
С последним школьным звонком,
С лучистым блеском милых глаз.

Ты не хмурься, мой нежный, мой ласковый,
Мы с тобою вместе, мой родной.
Вариант:
Наконец-то, мой нежный, мой ласковый,
Повстречались в жизни мы с тобой…
Нас дни весенние ждут,
Для нас сады расцветут,
Нам будут птицы петь весной.

Ты будешь, молодость, с нами,
Если сможем мы сами
Сохранить молодой любовь свою.
Любовью первой, долгожданной,
Ласковый, мой желанный,
Я тебя люблю.

Мы стали сильнее, чем были вчера.
Отчизна свободы щедра и добра.
В сыновней любви мы нежны и тверды.
Любить – это значит беречь от беды.
Люблю я и тундру, и степь, и тайгу,
И лес, и травинку в лесу берегу.
И предков своих величавую речь
Для наших потомков сумеем сберечь.

Ты свободна и сильна,
Ты сердечна и нежна,
Бесстрашная, как правда,
Прекрасная, как молодость, страна!

Мы стали сильнее, чем были вчера.
Для новых свершений настала пора.
Превыше всех огненных звёзд вознесён
Великой Державы Великий Закон.
Мы сами, как лучшую песню свою,
Сложили его в нашем дружном строю,
В нём наши заботы, в нём наши права,
Родные для каждого сердца слова.

Мы стали сильнее, чем были вчера.
Открыты сердца для любви и добра.
Для солнца, и света, и ласковых встреч
Мы нашу планету сумеем сберечь.
Бессмертна отвага идущих вперёд.
Мы слышим дыханье священных высот.
Мы солнечных завтрашних дней мастера.
Мы стали сильнее, чем были вчера.

Ты свободна и сильна,
Ты сердечна и нежна,
Бесстрашная, как правда,
Прекрасная, как молодость, страна!

Молодость мне много обещала,
было мне когда-то двадцать лет.
Это было самое начало,
я был глуп, и это не секрет.

Это, — мне хотелось быть поэтом,
но уже не очень, потому ??
что не заработаешь на этом
и цветов не купишь никому.

Вот и стал я горным инженером,
получил с отличием диплом.
Не ходить мне по осенним скверам,
виршей не записывать в альбом.

В голубом от дыма ресторане
слушать голубого скрипача,
денежки отсчитывать в кармане,
развернув огромные плеча.

Так не вышло из меня поэта, ??
и уже не выйдет никогда.
Господа, что скажете на это?
Молча пьют и плачут господа.

Пьют и плачут, девок обнимают,
снова пьют и всё-таки молчат,
головой тонически качают,
матом силлабически кричат.

Молодость, свет над башкою, случайные встречи.
Слушает море под вечер горячие речи,
чайка кричит и качается белый корабль —
этого вечера будет особенно жаль.

Купим пиджак белоснежный и белые брюки,
как в кинофильме, вразвалку подвалим к подруге,
та поразмыслит немного, но вскоре решит:
в августе этом пусть, ладно уж, будет бандит.

Всё же какое прекрасное позднее лето.
О удивление: как, у вас нет пистолета?
Два мотылька прилетают на розовый свет
спички, лицо озаряющей. Кажется, нет.

Спичка плывёт, с лица исчезает истома.
Нет, вы не поняли, есть пистолет, только дома.
Что ж вы не взяли? И чёрное море в ответ
гордо волнуется: есть у него пистолет!

Есть пистолет, чёрный браунинг в чёрном мазуте.
Браунинг? Врёте! Пойдёмте и не протестуйте,
в небе огромном зажглась сто вторая звезда.
Любите, Боря, поэзию? Кажется, да.