Стихи на тему: стихи про петю

Друг на друга так похожи
Комаровы-братья.
Где тут Петя, где Сережа —
Не могу сказаться.

Только бабушка и мать
Их умеют различать.

Не могу я вам сказать,
Кто из них моложе.
Пете скоро будет пять
И Сереже
Тоже.

Петя бросил снежный ком
И попал в окошко.
Говорят: в стекло снежком
Угодил Сережка.

Кто вчера разбил мячом
Чашку на буфете?
Петя был тут ни при чем,
А попало Пете.

Доктор смешивает их —
Так они похожи!
Пьет касторку за двоих
Иногда Сережа.

В праздник папа всю семью
Угощал мороженым.
Петя долю съел свою,
А потом — Сережину.

Поступили в детский сад
Петя и Сережа.
Пете новенький халат
Выдали в прихожей.

А Сереже говорят:
— Жадничаешь больно —
Получил один халат,
И с тебя довольно!

— Получил не я, а брат,-
Говорит Середка.-
Пете выдали халат,
Выдайте мне тоже!

Няня Петю без конца
Мягкой губкой мыла,
Чтобы смыть с его лица
Синие чернила.

Смыла губкой полосу
На щеке и на носу.
Только кончила купать,
Весь в чернилах он опять!

Няня мальчика бранит:
— Петя! Это что же? —
А Сережа говорит:
— Няня, я — Сережа!

К парикмахеру идут
Петя и Сережа.
Петю за руку ведут
И Сережу тоже.

Парикмахер через миг
Петю наголо остриг.

Голова его теперь
На арбуз похожа.
Только вышел он за дверь,
В дверь вошел Сережа.

Парикмахер говорит:
— Ты ж недавно был обрит!
Я еще твоих волос
Не стряхнул с халата,
А уж ты опять оброс,-
Вон какой лохматый!

Видно, волосы растут
У тебя за пять минут!

Парикмахерских для вас
Хватит ли на свете,
Если в час по десять раз
Стричься будут дети!

Вот однажды к ним во двор
Перелез через забор
Озорной мальчишка —
Перепелкин Гришка.

Гришка — парень лет восьми,
Этакий верзила! —
А пред младшими детьми
Хвастается силой.

Говорит он: — Эй, мальки!
Побежим вперегонки!

Объявляю летний кросс —
От крыльца к сараю.
Три щелчка получит в нос
Тот, кто проиграет!

Любит Гришка обижать
Тех, кто помоложе.
Но согласен с ним бежать
Комаров Сережа.

А уж Петя Комаров
У ворот сарая
Притаился между дров,
Гришку ожидая.

Раз-два-три-четыре-пять!
Гришка бросился бежать.

Добежал он, чуть дыша,
Обливаясь потом,
И увидел малыша,
Подбежав к воротам.

Был он очень удивлен,
Даже скорчил рожу,-
Оттого что принял он
Петю за Сережу.

— Слишком тихо ты бежишь! —
Говорит ему малыш.-
Сядь-ка, длинноногий,
Отдохни с дороги!

— Не хочу я отдыхать,
Побежим с тобой опять!
В десять раз быстрее
Бегать я умею!

— Ладно! — Петя говорит.-
Добежим до дома.
Кто кого опередит,
Даст щелчка другому!

Раз-два-три-четыре-пять?
Гришка кинулся бежать.

Все быстрей и, все быстрей
Мчится он вприпрыжку,
А Сережа у дверей
Поджидает Гришку.

— Ну-ка, Гришка, где твой нос?
Проиграл ты этот кросс!

Говорят, что с этих пор
Не ходил ни разу
К братьям маленьким во двор
Гришка долговязый.

Темноты боится Петя.
Петя маме говорит:
— Можно, мама, спать при свете?
Пусть всю ночь огонь горит.

Отвечает мама: — Нет! —
Щелк — и выключила свет.

Стало тихо и темно.
Свежий ветер дул в окно.

В темноте увидел Петя
Человека у стены.
Оказалось на рассвете —
Это куртка и штаны.

Рукавами, как руками,
Куртка двигала слегка,
А штаны плясали сами
От ночного ветерка.

В темноте увидел Петя
Ступу с бабою-ягой.
Оказалось на рассвете —
Это печка с кочергой.

Это печь,
А не яга,
Не нога,
А кочерга

В темноте увидел Петя:
Сверху смотрит великан.
Оказалось на рассвете —
Это старый чемодан.

Высоко — на крышу шкапа —
Чемодан поставил папа,
И светились два замка
При луне, как два зрачка.

Каждый раз при встрече с Петей
Говорят друг другу дети:

— Это — Петя Иванов.
Испугался он штанов!

Испугался он яги —
Старой ржавой кочерги!

На дворе услышал Петя,
Как над ним смеются дети.

— Нет,- сказал он,- я не трус!
Темноты я не боюсь!

С этих пор ни разу Петя
Не ложился спать при свете.
Чемоданы и штаны
Пете больше не страшны.

Да и вам, другие дети,
Спать не следует при свете.
Для того чтоб видеть сны,
Лампы вовсе не нужны!

Жили были
Сима с Петей.
Сима с Петей
были дети.
Пете 5,
а Симе 7 —
и 12 вместе всем..

1

Петин папа
был преважным:
в доме жил пятиэтажном
и, как важный господин,
в целом доме
жил один.
Очень толстый,
очень лысый,
злее самой злющей крысы.
В лавке сластью торговал,
даром сласти не давал.
Сам себе под вечер в дом
сто пакетов нес с трудом,
а за папой,
друг за другом,
сто корзин несет прислуга.
Ест он,
с Петею деля,
мармелад и кренделя.
Съест
и ручкой маме машет:
— Положи еще, мамаша! —
Петя
взял
варенье в вазе,
прямо в вазу мордой лазит.
Грязен он, по-моему,
как ведро с помоями.
Ест он целый день,
и глядь —
Пете некогда гулять.
С час поковыряв в носу,
спит в двенадцатом часу.
Дрянь и Петя
и родители:
общий вид их отвратителен.
Ясно
даже и ежу —
этот Петя
был буржуй.

2

Сима
тоже
жил с отцом,
залихватским кузнецом.
Папа — сильный,
на заводе
с молотками дружбу водит.
Он в любую из минут
подымает пальцем пуд.
Папа явится под вечер,
поздоровавшись для встречи,
скажет маме:
— Ну-ка,
щи
нам с товарищем тащи! —
Кашу съев
да щи с краюшкой,
пьют чаи цветастой кружкой.
У рабочих денег нету.
Симе
в редкость есть конфету.
Но зато
она и слаще,
чем для Пети
целый ящик.
Чай попив,
во весь опор
Сима с папой
мчат во двор.
Симин папа
всех умнее,
всё на свете он умеет,
Колесо нашел
и рад,
сделал Симе самокат.
Сима тоже деловит:
у него серьезный вид.
Хоть ручонки и тонки,
трудится вперегонки.
Из мешка,
на радость всем,
Сима сам смастачил шлем;
Красную надев звезду,
Сима всех сумел бы вздуть!
Да не хочет —
не дерется!
Друг ребячьего народца.
Сима чистый,
чище мыла.
Мылся сам,
и мама мыла.
Вид у Симы крепыша,
пышет, радостью дыша.
Ровно в восемь
Сима спит.
Спит, как надо —
не сопит.
Птицы с песней пролетали,
пели:
«Сима — пролетарий!»

3

Петя,
выйдя на балкончик,
жадно лопал сладкий пончик:
словно дождик по трубе,
льет варенье по губе.
Четверней лохматых ног
шел мохнатенький щенок.
Сел.
Глаза на Петю вскинул:
— Дай мне, Петя, половину!
При моем щенячьем росте
не угрызть мне толстой кости.
Я сильнее прочих блюд
эти пончики люблю.
Да никак не купишь их:
заработков никаких.-
Но у Пети
грозный вид.
Отвернуться норовит.
Не упросишь этой злюни.
Щен сидит,
глотает слюни.
Невтерпеж,
поднялся —
скок,
впился в пончиковый бок.
Петя,
посинев от злости,
отшвырнул щенка за хвостик.
Нос
и четверо колен
об земь в кровь расквасил щен.
Омочив слезами садик,
сел щенок на битый задик.
Изо всех щенячьих сил
нищий щен заголосил:
— Ну, и жизнь —
не пей, не жуй!
Обижает нас буржуй.
Выйди, зверь и птичка!
Накажи обидчика! —
Вдруг,
откуда ни возьмись,
сто ворон слетают вниз.
Весь оскаленный, шакал
из-за леса пришагал.
За шакалом
волочится
разужасная волчица.
А за ней,
на три версты
распустив свои хвосты,
два огромных крокодила.
Как их мама уродила?!
Ощетинивши затылки,
выставляя зубы-вилки
и подняв хвостища-плети,
подступают звери к Пете.
— Ах, жадаба!
Ах ты, злюка!
Уязви тебя гадюка!
Ах ты, злюка!
Ах, жадаба!
Чтоб тебя сожрала жаба!
Мы
тебя
сию минутку,
как поджаренную утку,
так съедим
или ин_а_че.
Угнетатель ты зверячий! —
И шакал,
как только мог,
хвать пузана
за пупок!
Тут
на Петю
понемногу
крокодил нацелил ногу
и брыкнул,
как футболист.
— Уходи!
Катись!
Вались! —
Плохо Пете.
Пете больно.
Петя мчит,
как мяч футбольный.
Долетел,
от шишек страшный,
аж
до Сухаревой башни.
Для принятья строгих мер —
к Пете милиционер.
Говорит он грозно Пете:
— Ты ж не на велосипеде!
Что ты скачешь, дрянный мальчик?
Ты ведь мальчик,
а не мячик.
Беспорядки!
Сущий яд —
дети этих буржуят!
Образина милая,
как твоя фамилия? —
Петя стал белей, чем гусь:
— Петр Буржуйчиков зовусь.
— Где живешь,
мальчишка гадкий?
— На Собачьевой
площадке. —
Собеседник Петю взял,
вчетверо перевязал,
затянул покрепче узел,
поплевал ему на пузо.
Грозно
вынул
страшный страж
свой чернильный карандаш,
вывел адрес без помарки.
Две
на зад
наклеил марки,
а на нос
— не зря ж торчать! —
сургучовую печать.
Сунул Петю
за щеку
почтовому ящику.
Щелка узкая в железе,
Петя толст —
пищит, да лезет.
— Уважаемый папаша,
получайте
чадо ваше!

4

Сказка сказкой,
а щенок
ковылял четверкой ног.
Ковылял щенок,
а мимо
проходил известный Сима,
получивший
от отца
что-то вроде леденца.
Щений голод видит Сима,
и ему
невыносимо.
Крикнул,
выпятивши грудь:
— Кто посмел щенка отдуть?
Объявляю
к общей гласности:
все щенята
в безопасности!
Я защитник слабого
и четверолапого. —
Взял конфету из-за щек.
— Н_а_, товарищ!
ешь, щенок! —
Проглотил щенок
и стал
кланяться концом хвоста.
Сел на ляжечки
и вот
Симе лапу подает.
— Спасибо
от всей щенячьей души!
Люби бедняков,
богатых круши!
Узнается из конфет,
добрый мальчик
или нет.
Животные домашние —
тебе
друзья всегдашние. —
Замолчал щенок,
и тут
появляется верблюд.
Зад широкий,
морда _у_же,
весь из шерсти из верблюжьей.
— Я
рабочий честный скот,
вот штаны,
и куртка вот!
Чтобы их тебе принесть,
сам
на брюхе
выстриг шерсть.
А потом пришел рабочий,
взял с собою
шерсти клочья.
Чтобы шерсть была тонка,
день работал у станка.-
За верблюдиной баранчик
преподносит барабанчик
собственного пузыря.
— Барабаньте, чуть заря! —
А ближайший красный мак,
цветший, как советский флаг,
не подавши даже голоса,
сам
на Симу прикололся.
У зверей
восторг на морде:
— Это
Симе
красный орден! —
Смех всеобщий пять минут.
В это время,
тут как тут,
шла четверка
из ребят,
развеселых октябрят.
Ходят час,
не могут стать.
— Где нам пятого достать?
Как бы нам помножиться? —
Обернули рожицы.
Тут фигура Симина.
— Вот кто нужен именно! —
Храбрый,
добрый,
сильный,
смелый
Видно — красный,
а не белый.
И без всяких разногласий
обратился к Симе Вася:
— Заживем пятеркой братской,
звездочкою октябрятской? —
Вася,
Вера,
Оля,
Ваня
с Симой ходят, барабаня.
Щеник,
радостью пылая,
впереди несется, лая.
Перед ними
автобусы
рассыпаются, как бусы.
Вся милиция
как есть
отдает отряду честь.

5

Сказка сказкою,
а Петя
едет, как письмо, в пакете.
Ехал долго он и еле
был доставлен в две недели.
Почтальон промеж бумажками
сунул в сумку вверх тормашками.
Проработав три часа,
начал путать адреса.
Сдал, разиня из разинь,
не домой, а в магазин.
Петя,
скисши от поста,
распечатался и встал.
Петя
плоский, как рубли.
Он уже не шар,
а блин.
Воскресенье —
в лавке пусто.
Петя
вмиг приходит в чувство
и, взглянув на продовольствие,
расплывается от удовольствия.
Рот раскрыл,
слюна на нем.
— Ну, — сказал, —
с чего начнем? —
Запустил в конфеты горсти
и отправил в рот для скорости.
Ел он, ел
и еле-еле
все прикончил карамели.
Петя, переевши сласть,
начал в пасть закуски класть
и сожрал по сей причине
все колбасы и ветчины.
Худобы в помине нет,
весь налился,
как ранет.
Все консервы Петя ловкий
скушал вместе с упаковкой.
Все глотает, не жуя:
аппетит у буржуя!
Без усилий
и без боли
съел четыре пуда соли.
Так наелся,
что не мог
устоять на паре ног.
Петя думает:
«Ну, что же!
Дальше
буду
кушать лежа».
Нет еды,
но он не сыт,
слопал гири и весы.
Видано ли это в мире,
чтоб ребенок
лопал гири?!
Петя —
жадности образчик;
гири хрустнули,
как хрящик.
Пузу отдыха не дав,
вгрызся он в железный шкаф.
Шкаф сжевал
и новый ищет…
Вздулся вербною свинищей.
С аппетитом сладу нет.
Взял
губой
велосипед —
съел колеса,
ест педали…
Тут их только и видали!
Но не сладил Петя бедный
с шиною велосипедной.
С грустью
объявляю вам:
Петя
лопнул пополам.
Дом
в минуту
с места срыв,
загремел ужасный взрыв.
Люди прыгают, дрожа.
«Это, — думают, — пожар!»
От вел_и_ка до мал_а_
все звонят в колокола.
Вся в сигналах каланча,
все насосы волочат.
Подымая тучи пыли,
носятся автомобили.
Кони десяти мастей.
Сбор пожарных всех частей.
Впереди
на видном месте
вскачь несется
сам брандмейстер.

6

Сказка сказкою,
а Сима
ходит городом
и мимо.
Вместе с Симою в ряд
весь отряд октябрят.
Все живут в отряде дружно,
каждый делает что нужно, —
как товарищ,
если туго,
каждый
выручит друг друга.
Радуется публика —
детская республика.
Воскресенье.
Сима рад,
за город ведет отряд.
В небе флаг полощется,
дети вышли в рощицу.
Дети сели на лужок,
надо завтракать ужо.
Сима, к выдумкам востер,
в пять минут разжег костер.
Только уголь заалел,
стал картошку печь в золе.
Почернел картошкин бок.
Сима вынул,
крикнул:
— Спёк! —
Но печален голос Оли:
— Есть картошка,
нету соли. —
Плохо детям,
хоть кричи,
приуныли, как грачи.
Вдруг
раздался страшный гром.
Дети
стихли впятером.
Луг и роща в панике.
Тут
к ногам компанийки
в двух мешках упала соль —
ешь, компания,
изволь!
Вслед за солью
с неба
градом
монпасье
с доставкой на дом.
Льет и сыплет,
к общей радости,
булки всякие
и сладости.
Смех средь маленького люда:
— Вот так чудо!
чудо-юдо!
Нет,
не чудо это, дети,
а — из лопнувшего Пети.
Все, что лопал Петя толстый,
рассыпается на версты.
Ливнем льет
и валит валом —
так беднягу разорвало.
Масса хлеба,
сласти масса —
и сосиски,
и колбасы!
Сели дети,
и отряд
съел с восторгом всё подряд.
Пир горою и щенку:
съест
и вновь набьет щеку —
кожицею от колбаски.
Кончен пир —
конец и сказке.
Сказка сказкою,
а вы вот
сделайте из сказки вывод.
Полюбите, дети, труд —
как написано тут.
Защищайте
всех, кто слаб,
от буржуевых лап.
Вот и вырастете —
истыми
силачами-коммунистами.

У рядового Таракуцы Пети
Не так уж много радостей на свете:
В их спектре, небогатом и простом, —
Солдатский юмор, грубый и здоровый,
Добавка, перепавшая в столовой,
Или письмо, — но о письме потом.

Сперва — о Пете. Петя безграничен.
Для многих рост его уже привычен,
Но необычен богатырский вес,
И даже тем, что близко с ним знакомы,
Его неимоверные объемы
Внушают восхищенный интерес.

По службе он далек от совершенства,
Но в том находит высшее блаженство,
Чтоб делать замечанья всем подряд,
И к этому уже трудней привыкнуть, —
Но замолкает, ежели прикрикнуть,
И это означает: трусоват.

Зато в столовой страх ему неведом.
Всегда не наедаясь за обедом,
Он доедает прямо из котла.
Он следует начальственным заветам,
Но несколько лениво… и при этом
Хитер упрямой хитростью хохла.

Теперь — письмо. Солдаты службы срочной
Всегда надежды связывают с почтой,
Любые разъясненья ни к чему,
И сразу, избежав длиннот напрасных,
Я говорю: у Пети нынче праздник,
Пришло письмо от девушки ему.

Он говорит: «Гы-гы! Вложила фотку!»
Там, приложив платочек к подбородку
И так отставив ножку, чтоб слегка
Видна была обтянутая ляжка,
Девица, завитая под барашка,
Мечтательно глядит на облака.

Все получилось точно, как в журнале,
И Петя хочет, чтобы все узнали,
Какие в нас-де дамы влюблены.
Кругом слезами зависти зальются,
Увидевши, что Петя Таракуца
Всех обогнал и с этой стороны!

И он вовсю показывает фото,
И с ужина вернувшаяся рота
Рассматривает лаковый квадрат,
Посмеиваясь: «Надо ж! Эка штука!» —
И Петя нежно повторяет: «Су-у-ука»
Как минимум, пятнадцать раз подряд.

…Усталые, замотанные люди
Сидят и смотрят фильм о Робин Гуде.
Дежурный лейтенант сегодня мил,
По нашей роте он один из лучших,
И на экране долговязый лучник
Прицелился в шерифовских громил.

Я думаю о том, что все мы братья,
И все равны, и всех хочу принять я, —
Ведь где-то там, среди надзвездных стуж,
Превыше облаков, густых и серых,
В сверкающих высотах, в горних сферах —
Витает сонм бессмертных наших душ!..

Отважный рыцарь лука и колчана
Пускает стрелы. Рота замолчала:
Ужель его сегодня окружат?
Играет ветер занавесью куцей,
И я сижу в соседстве с Таракуцей
И думаю о том, что он мой брат.

1987

Ордена и аксельбанты
в красном бархате лежат,
и бухие музыканты
в трубы мятые трубят.

В трубы мятые трубили,
отставного хоронили
адмирала на заре,
все рыдали во дворе.

И на похороны эти
любовался сам не свой
местный даун, дурень Петя,
восхищенный и немой.

Он поднес ладонь к виску.
Он кривил улыбкой губы.
Он смотрел на эти трубы,
слушал эту музыку.

А когда он умер тоже,
не играло ни хрена,
тишина, помилуй, Боже,
плохо, если тишина.

Кабы был постарше я,
забашлял бы девкам в морге,
прикупил бы в Военторге
я военного шмотья.

Заплатил бы, попросил бы,
занял бы, уговорил
бы, с музоном бы решил бы,
Петю, бля, похоронил.

Петя застрял в лифте
на собственном 18-м этаже
этого-то и боялся
нервы на взводе
и воздух, как ему кажется, совсем уже
на исходе
а аварийная не приходит
15 минут дозванивался жене

ну — говорит — я попал
чувствую себя как на войне
в горящем танке
в затонувшей подводной лодке
по которой, при этом стреляют прямой наводкой
и какие-то артефактные ощущения
бегают по животу, затылку, спине

наконец подруга дней его вышла
на лестницу
да – говорит — действительно ты застрял
а у меня там радио играет, и ничего не слышно

он говорит: задыхаюсь
давай скорей
что-нибудь тут раздвинем
засунули толстую палку между дверей
а у него с собой в покупках был сухой Мартини
выпил поллитра
сильно не помогло
но, по крайней мере, немного обогатилась палитра
цветов окружающего серо-белого лифта
«Отис»
а она еще наливает ему коньяк
передает в узком стакане по вставленной между створок доске
вот так человек напивается
в предсмертной своей тоске

смотрит на себя в лифтовое зеркало
бледный
под глазом сам собой
образовался
голубой
синяк
жена смотрит в щель
говорит ему: бедный, бедный

пошла привела собаку
принесла себе табуретку

села
смотрит на него через щель
говорит: не бойся
и успокойся
сейчас уже кто-то приедет

Петя слышит:
на площадку выходят обеспокоенные соседи
Туличинские, Марковы, там, Пановы
громко что-то спрашивает одна психованная соседка

и тут пошла истерика у него по-новой
думает, молится громко вслух:
Господи помоги
все
конец наступает
мне
сейчас лопнет голова, и потекут мозги

пот шквальным образом распространяется по спине
срывает с себя футболку
спокойнее не становится
и прохладнее
никакого толку

жмет кнопку диспетчерской:
предупреждаю
еще 5 минут и я двери вот эти
раздвину и разломаю
в ответ: аварийная едет

а он уже
бьется
бьется
скоро сердце не выдержит
мозг сдается

лает собака
напряженно переговариваются соседи
в близлежащих квартирах пугаются дети
двери на лестничную клетку поочередно открываются
то те
то эти

вдруг
звонит мобильный
по голосу, вроде, жена его в телефоне:

это 26-й?
с вами говорит Шуримфрея Дильзоне
аварийный штурман 16-го квадрата
вы находитесь в охраняемой нами зоне
ваш корабль расстрелян
и он горит
но с лунной базы уже вышла спасательная эскадра
ничего не бойтесь
отряд спешит
расслабьтесь и успокойтесь
с вами весь флот Его Величества Императора Хайруруману Хлугга

говорит ему также:
с Титана передают

то есть с базы по кодированной Командору
пишут: вас сильно любят
как мужа, боевого товарища
просто друга

держат кулаки
и за Ваше здоровье все время пьют

да, вот, и монтёры
уже в подъезде

они
идут