Стихи на тему: смешные

Под липой пение ос.
Юная мать, пышная мать
В короне из желтых волос,
С глазами святой,
Пришла в тени почитать —
Но книжка в крапиве густой:

Трехлетняя дочь
Упрямо
Тянет чужого верзилу: Прочь!
Не смей целовать мою маму!
Семиклассник не слышит,
Прилип, как полип,
Тонет, трясется и пышет.
В смущеньи и гневе
Мать наклонилась за книжкой:
Мальчишка!
При Еве!
Встала, поправила складку
И дочке дала шоколадку.

Сладостен первый капкан!
Три блаженных недели,
Скрывая от всех, как артист,
Носил гимназист в проснувшемся теле
Эдем и вулкан.
Не веря губам и зубам,
До боли счастливый,
Впивался при лунном разливе
В полные губы:
Гигантские трубы,
Ликуя, звенели в висках,
Сердце в горячих тисках,
Толкаясь с складки тужурки,
Играло с хозяином в жмурки, —
Но ясно и чисто
Горели глаза гимназиста.

Вот и развязка:
Юная мать, пышная мать
Садится с дочкой в коляску —
Уезжает к какому-то мужу.
Склонилась мучительно-близко,
В глазах улыбка и стужа,
Из ладони белее наружу —
Записка!

Под крышей, пластом,
Семиклассник лежит на диване
Вниз животом.
В тумане,
Пунцовый как мак,
Читает в шестнадцатый раз
Одинокое слово: Дурак!
И искры сверкают из глаз
Решительно, гордо и грозно.
Но поздно…

Эх ты, кризис, чертов кризис!
Подвело совсем нутро…
Пятый раз даю я Мишке
На обратное метро.

Дождик прыщет, ветер свищет,
Разогнал всех воробьев…
Не пойти ли мне на лекцию
«Любовь у муравьев»?

Разоделась я по моде,
Получила первый приз:
Сверху вырезала спину
И пришила шлейфом вниз.

Сена рвется, как кобыла,
Наводненье до перил…
Не на то я борщ варила,
Чтоб к соседке ты ходил!

Трудно, трудно над Монмартром
В небе звезды сосчитать,
А еще труднее утром
По будильнику вставать!..

У меня ли под Парижем
В восемь метров чернозем:
Два под брюкву, два под клюкву,
Два под садик, два под дом.

Мой сосед, как ландыш, скромен,
Чтобы черт его побрал!
Сколько раз мне брил затылок,
Хоть бы раз поцеловал…

Продала тюфяк я нынче;
Эх ты, голая кровать!
На «Записках современных»
Очень жестко будет спать.

Мне шофер в любви открылся —
Трезвый, вежливый, не мот.
Час катал меня вдоль Сены —
За бензин представил счет.

Для чего позвали в гости
В симпатичную семью?
Сами, черти, сели в покер,
А я чай холодный пью.

Я в газетах прочитала:
Ищут мамку в Данию.
Я б потрафила, пожалуй,
Кабы знать заранее…

Посулил ты мне чулки —
В ручки я захлопала…
А принес, подлец, носки,
Чтоб я их заштопала.

В фильме месяц я играла —
Лаяла собакою…
А теперь мне повышенье:
Лягушонком квакаю.

Ни гвоздей да ни ажанов,
Плас Конкорд — как океан…
Испужалась, села наземь,
Аксидан так аксидан!

Нет ни снега, нет ни санок,
Без зимы мне свет не мил.
Хоть бы ты меня мороженым,
Мой сокол, угостил…

Милый год живет в Париже —
Понабрался лоску:
Всегда вилку вытирает
Об свою прическу.

На камине восемь килек —
День рожденья, так сказать…
Кто придет девятым в гости,
Может спичку пососать…

Пароход ревет белугой,
Башня Эйфеля в чаду…
Кто меня бы мисс Калугой
Выбрал в нонешнем году!

За дебоши, лень и тупость,
За отчаянную глупость
Из гимназии балбеса
Попросили выйти вон…
Рад-радешенек повеса,
Но в семье и плач и стон…
Что с ним делать, ради неба?
Без занятий идиот
За троих съедает хлеба,
Сколько платья издерет!..
Нет в мальчишке вовсе прока —
В свинопасы разве сдать
И для вящего урока
Перед этим отодрать?
Но решает мудрый дядя,
Полный в будущее веры,
На балбеса нежно глядя:
«Отдавайте в… офицеры…
Рост высокий, лоб покатый,
Пусть оденется в мундир —
Много кантов, много ваты,
Будет бравый командир!»

Про подобные примеры
Слышим чуть не каждый час.
Оттого-то офицеры
Есть прекрасные у нас…

Холостой стаканчик чаю
(Хоть бы капля коньяку),
На стене босой Толстой.
Добросовестно скучаю
И зеленую тоску
Заедаю колбасой.

Адвокат ведет с коллегой
Специальный разговор.
Разорвись — а не поймешь!
А хозяйка с томной негой,
Устремив на лампу взор,
Поправляет бюст и брошь.

«Прочитали Метерлинка?»
— «Да. Спасибо, прочитал…»
— «О, какая красота!»
И хозяйкина ботинка
Взволновалась, словно в шквал.
Лжет ботинка, лгут уста…

У рояля дочь в реформе,
Взяв рассеянно аккорд,
Стилизованно молчит.
Старичок в военной форме
Прежде всех побил рекорд —
За экран залез и спит.

Толстый доктор по ошибке
Жмет мне ногу под столом.
Я страдаю и терплю.
Инженер зудит на скрипке.
Примирясь и с этим злом,
Я и бодрствую, и сплю.

Что бы вслух сказать такое?
Ну-ка, опыт, выручай!
«Попрошу… еще стакан»…
Ем вчерашнее жаркое,
Кротко пью холодный чай
И молчу, как истукан.

Серьезных лиц густая волосатость
И двухпудовые свинцовые слова:
«Позитивизм», «идейная предвзятость»,
«Спецификация», «реальные права»…

Жестикулируя, бурля и споря,
Киты редакции не видят двух персон:
Поэт принес «Ночную песню моря»,
А беллетрист — «Последний детский сон».

Поэт присел на самый кончик стула
И кверх ногами развернул журнал,
А беллетрист покорно и сутуло
У подоконника на чьи-то ноги стал.

Обносят чай… Поэт взял два стакана,
А беллетрист не взял ни одного.
В волнах серьезного табачного тумана
Они уже не ищут ничего.

Вдруг беллетрист, как леопард, в поэта
Метнул глаза: «Прозаик или нет?»
Поэт и сам давно искал ответа:
«Судя по галстуку, похоже, что поэт»…

Подходит некто в сером, но по моде,
И говорит поэту: «Плач земли?..»
— «Нет, я вам дал три «Песни о восходе»».
И некто отвечает: «Не пошли!»

Поэт поник. Поэт исполнен горя:
Он думал из «Восходов» сшить штаны!
«Вот здесь еще «Ночная песня моря»,
А здесь — «Дыханье северной весны»».

— «Не надо, — отвечает некто в сером: —
У нас лежит сто весен и морей».
Душа поэта затянулась флером,
И розы превратились в сельдерей.

«Вам что?» И беллетрист скороговоркой:
«Я год назад прислал «Ее любовь»».
Ответили, пошаривши в конторке:
«Затеряна. Перепишите вновь».

— «А вот, не надо ль? — беллетрист запнулся. —
Здесь… семь листов — «Последний детский сон»»
Но некто в сером круто обернулся —
В соседней комнате залаял телефон.

Чрез полчаса, придя от телефона,
Он, разумеется, беднягу не узнал
И, проходя, лишь буркнул раздраженно:
«Не принято! Ведь я уже сказал!..»

На улице сморкался дождь слюнявый.
Смеркалось… Ветер. Тусклый дальний гул.
Поэт с «Ночною песней» взял направо,
А беллетрист налево повернул.

Счастливый случаи скуп и черств, как Плюшкин.
Два жемчуга опять на мостовой…
Ах, может быть, поэт был новый Пушкин,
А беллетрист был новый Лев Толстой?!

Бей, ветер, их в лицо, дуй за сорочку —
Надуй им жабу, тиф и дифтерит!
Пускай не продают души в рассрочку,
Пускай душа их без штанов парит…

На ватном бюсте пуговки горят,
Обтянут зад цветной диагональю,
Усы как два хвоста у жеребят,
И ляжки движутся развалистой спиралью.

Рукой небрежной упираясь в талью,
Вперяет вдаль надменно-плоский взгляд
И, всех иных считая мелкой швалью,
Несложно пыжится от головы до пят.

Галантный дух помады и ремней…
Под козырьком всего четыре слова:
«Pardon!», «Mersi!», «Канашка!» и «Мерзавец!»

Грядет, грядет! По выступам камней
Свирепо хляпает тяжелая подкова —
Пар из ноздрей… Ура, ура! Красавец.

Наше время, подлое и злое,
Ведь должно было создать нам наконец
Своего любимого героя, —
И дитя законнейшее строя
Народилось… Вылитый отец!

Наш герой, конечно, не Печорин, —
Тот был ангелом, а нам нужнее бес;
Чичиков для нас не слишком черен,
Устарел Буренин и Суворин,
И теряет Меньшиков свой вес.

Пуришкевич был уже пределом,
За который трудно перейти…
Но пришел другой. И сразу нежно-белым
Пуришкевич стал душой и телом —
Даже хочется сказать: «Прости!»

Что Дубровин или Передонов?
Слабый, чуть намеченный рельеф…
Нет! Сильней и выше всех законов
Победитель Натов Пинкертонов —
Наш герой Азеф!

Моя жена — наседка,
Мой сын, увы, эсер,
Моя сестра — кадетка,
Мой дворник — старовер.

Кухарка — монархистка,
Аристократ — свояк,
Мамаша — анархистка,
А я — я просто так…

Дочурка-гимназистка
(Всего ей десять лет),
И та социалистка, —
Таков уж нынче свет!

От самого рассвета
Сойдутся и визжат, —
Но мне комедья эта,
Поверьте, сущий ад.

Сестра кричит: «Поправим!»
Сынок кричит: «Снесем!»
Свояк вопит: «Натравим!»
А дворник: «Донесем!»

А милая подруга,
Иссохшая, как тень,
Вздыхает, как белуга,
И стонет: «Ах, мигрень!»

Молю тебя, Создатель
(Совсем я не шучу),
Я русский обыватель —
Я просто жить хочу!

Уйми мою мамашу,
Уйми родную мать —
Не в силах эту кашу
Один я расхлебать.

Она, как анархистка,
Всегда сама начнет,
За нею гимназистка
И весь домашний скот.

Сестра кричит: «Устроим!»
Свояк вопит: «Плевать!»
Сынок шипит: «Накроем!»
А я кричу: «Молчать!!!»

Проклятья посылаю
Родному очагу
И втайне замышляю —
В Америку сбегу!..

В эту ночь оставим книги,
Сдвинем стулья в крепкий круг;
Пусть, звеня, проходят миги,
Пусть беспечность вспыхнет вдруг!
Пусть хоть в шутку
На минутку
Каждый будет лучший друг.

Кто играет — вот гитара!
Кто поет — очнись и пой!
От безмолвного угара —
Огорчительный запой.
Пой мажорно,
Как валторна.
Подвывайте все толпой.

Мы, ей-богу, не желали,
Чтобы в этот волчий век
Нас в России нарожали
Для прокладки лбом просек…
Выбьем пробки!
Кто не робкий,
Пей, как голый древний грек!

Век и год забудем сразу,
Будем пьяны вне времен,
Гнев и горечь, как заразу,
Отметем далёко вон.
Пойте, пейте,
Пламенейте,
Хмурый — падаль для ворон!

Притупилась боль и жало,
Спит в тумане Млечный Путь…
Сердцу нашему, пожалуй.
Тоже надо отдохнуть. —
Гимн веселью!
Пусть с похмелья
Завтра жабы лезут в грудь…

Други, в пьяной карусели
Исчезают верх и низ…
Кто сейчас, сорвавшись с мели,
Связно крикнет свой девиз?
В воду трезвых,
Бесполезных,
Подрывающих акциз!

В Шуе в мае возле сваи
Трезвый сыч с тоски подох,
А другой пьет ром в Валдае
И беспечно ловит блох.
Смысл сей притчи:
Пейте прытче
Все, кто до смерти засох!

За окном под небосводом —
Мертвый холод, свист и мгла…
Вейтесь быстрым хороводом
Вкруг философа-стола!
Будем пьяны!
Вверх стаканы!
С пьяных взятки как с козла…

В город, в город за свиньёй
Я иду пешком.
Возвращаюсь я домой
На свинье верхом.

— Где ты была сегодня, киска?
— У королевы у английской.

— Что ты видала при дворе?!
— Видала мышку на ковре!

Уговорились я и мама
Дождаться выходного дня
И посмотреть ги-ги-топама…
Нет, ги-попо-тото-попама…
Нет, ги-тото-попо-потама…
Пусть мама скажет за меня!

Вошли в открытые ворота
И побежали мы вдвоем
Взглянуть на ги… на бегемота.
Мы чаще так его зовем.

Он сам имен своих не знает.
Как ни зовите,- все равно
Он из воды не вылезает,
Лежит, как мокрое бревно.

Нам не везло сегодня с мамой.
Его мы ждали целый час,
А он со дна глубокой ямы
Не замечал, должно быть, нас.

Лежал он гладкий, толстокожий,
В песок уткнувшись головой,
На кожу ветчины похожий
В огромной миске суповой.

По целым дням из водоема
Он не выходит — там свежей.
— Есть у него часы приема? —
Спросили мы у сторожей.

— Да, есть часы приема пищи.
Его мы кормим по часам! —
И вдруг, блестя, как голенище,
Поднялся сам
Гиппопотам.

Должно быть, у него промокли
Мозги от постоянных ванн.
Глаза посажены в бинокли,
А рот раскрыт, как чемодан.

Он оглядел стоявших рядом
Гостей непрошеных своих,
К решетке повернулся задом,
Слегка нагнулся — и бултых!

Я думаю, гиппопотама
Зовут так трудно для того,
Чтоб сторож из глубокой ямы
Пореже вызывал его…

Я могу на папе
День и ночь кататься.
Плохо, что на папе
Не за что хвататься.
Обхватишь его сзади —
Он кричит: — Не видно! —
А за волосы — больно,
А за уши — обидно!

В дверь из метели старик-водовоз
Утром вошел, и Аленка сказала:
— Мама, ты видишь, пришел Дед-Мороз,
Я его сразу-пресразу узнала!

Весна, весна на улице,
Весенние деньки!
Как птицы, заливаются
Трамвайные звонки.

Шумная, веселая,
Весенняя Москва.
Еще не запыленная,
Зеленая листва.

Галдят грачи на дереве,
Гремят грузовики.
Весна, весна на улице,
Весенние деньки!

Тут прохожим не пройти:
Тут веревка на пути.
Хором девочки считают
Десять раз по десяти.

Это с нашего двора
Чемпионы, мастера
Носят прыгалки в кармане,
Скачут с самого утра.

Во дворе и на бульваре,
В переулке и в саду,
И на каждом тротуаре
У прохожих на виду,

И с разбега,
И на месте,
И двумя ногами
Вместе.

Вышла Лидочка вперед.
Лида прыгалку берет.

Скачут девочки вокруг
Весело и ловко,
А у Лидочки из рук
Вырвалась веревка.

— Лида, Лида, ты мала!
Зря ты прыгалку взяла!—
Лида прыгать не умеет,
Не доскачет до угла!

Рано утром в коридоре
Вдруг раздался топот ног.
Встал сосед Иван Петрович,
Ничего понять не мог.

Он ужасно возмутился,
И сказал сердито он:
— Почему всю ночь в передней
Кто-то топает, как слон?

Встала бабушка с кровати —
Все равно вставать пора.
Это Лида в коридоре
Прыгать учится с утра.

Лида скачет по квартире
И сама считает вслух.
Но пока ей удается
Досчитать всего до двух.

Лида просит бабушку:
— Немножко поверти!
Я уже допрыгала
Почти до десяти.

— Ну,— сказала бабушка,—
Не хватит ли пока?
Внизу, наверно, сыплется
Известка с потолка.

Весна, весна на улице,
Весенние деньки!
Галдят грачи на дереве,
Гремят грузовики.

Шумная, веселая,
Весенняя Москва.
Еще не запыленная,
Зеленая листва.

Вышла Лидочка вперед,
Лида прыгалку берет.

— Лида, Лида! Вот так Лида!
Раздаются голоса. —
Посмотрите, это Лида
Скачет целых полчаса!

— Я и прямо,
Я и боком,
С поворотом,
И с прискоком,
И с разбега,
И на месте,
И двумя ногами
Вместе…

Доскакала до угла.
— Я б не так еще могла!

Весна, весна на улице,
Весенние деньки!
С книжками, с тетрадками
Идут ученики.

Полны веселья шумного
Бульвары и сады,
И сколько хочешь радуйся,
Скачи на все лады.